Илья Кочергин

Высоко в горах, в широкой межгорной котловине живут горные бараны Аргали. По котловине протекает большая река, которую питают быстрые притоки, берущие начало на заснеженных вершинах. Здесь в апреле появился на свет маленький Арго, сын сильного и опытного барана, вожака небольшого стада.

Первые три дня Арго лежал между камней под защитой матери, привыкал к этому миру. Когда Арго смог следовать за матерью, они вернулись в стадо, где было гораздо безопасней. Вожак внимательно оглядывал окрестности, чтобы ни снежный барс, ни волки, ни люди не подобрались незамеченными. Жизнь в горах сурова и опасна, острое зрение и чуткость не раз спасали Аргали от смерти.

Мать же полагалась на своего защитника и могла уделить сыну больше внимания, заслонить от холодного ветра, накормить жирным молоком, хотя и она время от времени поднимала голову, прислушивалась и приглядывалась.

Отец Арго опасался не только барса или волка, - Аргали тысячи лет жили бок о бок со своими врагами и становились лишь быстрее, внимательнее, осторожнее. Даже от людей с их ружьями можно было укрыться. Вожак стада опасался того, кто был стремительнее, сильнее и безжалостнее любого хищника – огромной грохочущей птицы, которая всё чаще появлялась рядом с их долиной. От неё не могли уйти ни стремительные косули, ни маралы, ни могучие медведи, не могли спастись горные козы-буны на своих отвесных скалах.

Грохочущая птица, проходя совсем низко над какой-нибудь узкой долиной, выгоняла животных на перевал, где в засаде прятались люди с ружьями. Или настигала их на пологих склонах гор, и выстрелы раздавались сверху.

Не зря беспокоился отец Арго, не зря прислушивался, пытаясь издали угадать рёв грохочущей птицы. Не прошло и недели с рождения крохотного нового Аргали, как ягнёнок впервые услышал этот страшный звук.

Маленькое стадо укрылось под навесом скалы, но рёв нарастал всё сильнее и сильнее, рождая страх, желание бежать. Аргали испуганно фыркали. Ещё немного и они бы сорвались все и понеслись в слепом страхе от опасности, от которой не убежишь, которая сильнее и быстрей, чем любой зверь. Сколько бы их осталось после этой смертельной погони? Уцелел бы Арго?

И тогда отец Арго, вожак вышел из укрытия один. Понёсся в сторону от скалы, дальше, дальше, отводя врага от своего стада, от маленького нового Аргали. Он бежал по склону, не выбирая укромных мест, не стараясь скрыться.

И птица увидела его, изменила свой полёт, отвернула от скалы, за которой осталось стадо, пошла наперерез добыче. Потом, догнав, полетела рядом, и они скрылись на другой стороне склона. И почти сразу зазвучали выстрелы.

Арго больше не видел отца, маленькое стадо Аргали осталось без вожака. Но в их горную котловину грохочущая птица этой весной больше не прилетала. Гудела несколько раз далеко в стороне, горные бараны поднимали головы, прислушивались, но рёв вскоре стихал.

Неделя за неделей с неба ярко било солнце. Иногда налетали густые метели, но снег всё больше сдавался под натиском солнечных лучей – сугробы мелели, расползались, южные склоны гор вскоре изменили цвет – из белых стали жёлтыми.

Арго подрастал, следуя за матерью и остальным стадом. А когда котловина, где они паслись зимой, совсем очистилась от снега, в ней появились и другие овцы – только не горные бараны Аргали, а мелкие и многочисленные. А с ними появились человек и собака. Человек объезжал на лошади большое стадо овец, и собака его сопровождала.

Тогда Аргали, ведомые теперь матерью Арго, поднялись выше, ушли из котловины на дальние склоны, как делали каждый год с приходом людей. Уйдёт осенью человек, тогда и Аргали опять спустятся в свою котловину.

Так они делали всегда - кочевали каждый год вверх весной и вниз осенью. Высоко в горах летом покрываются сочной травой прекрасные альпийские луга, а зимой корм из-под снега проще добывать внизу, в долине. Правда с каждым годом домашних овец становилось всё больше, а травы в долине всё меньше. Всё тяжелее становилось зимовать диким животным в этом красивом месте.

Арго хотел быстрее вырасти и стать таким же сильным и отважным, как его отец, он старался степенно следовать за сородичами, не отставая и не слишком увлекаясь играми – не скакать и не играть в догонялки с другими ягнятами. Он уже свыкся с тем, что мать уделяет ему теперь гораздо меньше времени – ей нужно было думать не об одном ягнёнке, а о всём стаде, заметить и услышать возможных врагов задолго до того, как они приблизятся. Теперь она была самой опытной и мудрой среди Аргали в этом маленьком табунке.

Арго только привык, что мир не всегда покрыт снегом, а тут произошло новое чудо. Не вмиг, не разом, но очень быстро – сквозь желтизну сухой прошлогодней травы пробилась зелень. Сочная, вкусная, мягкая. Закончилась самое трудное для Аргали время.

Животные, уставшие после долгой зимы, наелись свежей зелени, от которой отвыкли за долгие месяцы, и почувствовали слабость. Им нужно было несколько дней, чтобы привыкнуть к свежей молодой траве. Малыш Арго тоже попробовал щипать зелень и вовсе скис.

И сейчас Арго еле поспевает за убегающими взрослыми родственниками – спугнул их ненароком медведь, проходивший по своим делам вверх по узкой долинке.

Бросились Аргали через ручей, а он разлился от тающих в самых высоких горах снежников, поднялся, сильно несёт свои воды вниз, в котловину. Не удержался Арго на середине ручья, сбил его поток, перевернул и понёс. Вынырнул Арго, поднял голову из воды – а течение тащит его, он уже за поворотом, скалы скрыли от него стадо. Хочет выбраться, а вода несёт его и несёт – холодная, сильная.

Напрасно мать возвращалась к ручью, звала, нюхала воздух. Исчез её сын, как недавно исчез защитник, вожак.

Но не пропал Арго, не утонул. Как мог боролся, держался, пытался плыть, хоть и било его об камни, трепало течением. Вынес его ручей в реку, река - на отмель, почувствовал Арго дно под ногами. Нужно встать, а то заберёт его река дальше, утащит опять, отнимет последние силы. Он, Арго, сын сильного и смелого Аргали. Он родился в высоких горах, на холодном апрельском ветру, он сможет победить.

Встал Арго, поднялся. Стоит в воде, трясётся, ноги подламываются, выбраться на берег сил не хватает, но и реке не сдаётся, не даёт себя дальше унести.

Появись сейчас враг – убежать не сможет.

Так и случилось.

Волк. Нет, не волк, собака – большая серая собака. Увидела, трогать не стала, взлаяла несколько раз, позвала хозяина. Вскоре и хозяин появился верхом, направил лошадь в воду, к Арго. Дёрнулся маленький Аргали, хотел сделать хоть несколько шагов, но подломились колени и шлёпнулся Арго мордой в воду.

Приговаривая-напевая, чтобы успокоить животное, подхватил его человек, поднял в седло, закачалось оно в такт конскому шагу. Перестал Арго различать звуки и запахи, не чувствовал он и тело своё, смотрел перед собой, но ничего не видел. Замер, ушёл глубоко в себя от врагов и испытаний, отрешился от своей жизни, раз уж не смог сохранить её.

Маленького Аргали привёз на свою чабанскую стоянку старый алтаец Арсентий Михайлович, пасший летом овец в горной котловине. Недавно он пригнал стадо сюда, на летнее пастбище. Поднялась с ним в горы и внучка Кюнель, учившаяся в четвёртом классе и помогавшая деду с весны до осени уже второй год.

Занёс Арсентий Михайлович Арго в деревянный домик, где жил со своей внучкой, поставил на ноги.

- Посмотри, вот кого я нашёл, - сказал он по-алтайски.

Кюнелька подбежала обняла Арго.

- Это не обычный ягнёнок, видишь, он больше, сильнее. Это горный баран, по-нашему - Кочкор. В реке стоял, пропадал. С нашими овцами теперь жить будет. Оставь его, он боится. Успокоится, потом поиграешь.

Долго стоял Арго неподвижно, не видя ни Арсентия Михайловича, который пил чай, ни Кюнельку, которая расспрашивала деда о горных баранах, ни того, что его окружало. Понемногу тепло натопленного дома проникло в него, шерсть подсохла. Никто его не трогал. И Арго очнулся, услышал звуки, запахи, огляделся, сделал несколько шагов по деревянному полу, копыта застучали по доскам.

- Дедушка, я буду звать его Ак-Тунчук, у него белый кончик морды, белый носик.

Арсентий Михайлович опять начал приговаривать-напевать, как всегда делали пастухи, чтобы успокоить животных. Для коровы – один напев, для овцы – другой. Арго никогда не слышал таких звуков, но они ему понравились. Он терпеливо дал себя ощупать – не помяла, не повредила ли его быстрая река. Потом его опять подхватили на руки и вынесли в загон для овец.

Кюнелька принесла ему немного сена, а вечером послышалось блеяние и хорканье возвращающегося овечьего стада, которое тоже загнали в загон к Арго. Обижать его овцы не стали – пригляделись, принюхались и оставили в покое.

Так Арго стал жить на стоянке пастухов.

Он подружился с девочкой Кюнелькой, которая в свободное время играла с ним и рассказывала ему, как она учится в школе в посёлке, какие у неё друзья и родители, как она любит жить здесь на стоянке вместе с дедушкой и ухаживать за овцами. Арго не понимал рассказов, но ему нравился звук её голоса. Животные любят слушать человека. Кюнелька подкармливала его из бутылочки с соской овечьим молоком. Иногда она приносила ему лакомство – немного соли, которую Арго с удовольствием лизал.

Видно, не все люди – враги для Аргали.

Прошло лето. Арго окреп и подрос. Первые дни его не выпускали из загона, но потом он стал ходить вместе со стадом. А Арсентий Михайлович и собака Кучук были для овец вместо вожаков – охраняли от врагов.

По вечерам, когда они возвращались на стоянку, Арго искал Кюнельку. Если она была в доме, подходил к самой двери. Кюнель, слыша, как маленький Аргали стучит копытцами в сенях, кричала: «Ак-Тунчук пришёл!». Выбегала, обнимала его, давала молоко из соски.

Однажды утром, когда Арсентий Михайлович собирался выгонять стадо из загона, Арго услышал рёв, похожий на голос грохочущей птицы, заволновался.

Вскоре к стоянке подъехала грузовая машина. Мотор смолк, но тревога молодого Аргали не проходила. Он разглядывал двух людей, шедших к Арсентию Михайловичу. Голоса их были громкими, они скалили зубы, здороваясь со старым пастухом, потом облокотились на ограду, курили.

- Выберите, Арсентий Михайлович, хороших, жирных. Пять штук надо. Важные гости в район из города приедут, отдыхать будут. Потом охотиться полетят. Угостить надо, с собой мяса дать тоже надо.

- Хорошо. Ну, пойдёмте в дом, чай попьёте.

- Вон смотри, какой. Это у вас кто, маленький кочкор? Откуда взяли?

- Нашёл на реке. Теперь с овцами ходит.

- Его тоже заберём. Привяжите его тоже. Гостям подарим. Они любят мясо горных баранов, на них всегда охотятся. А этот совсем нежный, вкусный, наверное.

- Оставьте его. Гости сами себе пусть мясо добывают. С вертолёта им разве трудно охотиться? – осуждающе ответил Арсентий Михайлович

- Нет, я говорю – этого тоже привяжите. Гости пусть удивятся такому подарку. Сейчас немного отдыхать будем, вечером поедем.

Кюнелька налила гостям чая, поставила на стол испечённые ей лепёшки, жирные сливки, варенье. Приехавшие достали водку.

Через два часа один из гостей уже задремал, а другой, захмелевший, рассказывал сам себе какие-то истории. Старый пастух оседлал потихоньку двух лошадей, привязал пять жирных овец и Арго к ограде, а остальных овец выпустил пастись. Стадо потекло в долину.

- Помоги мне, - попросил Арсентий Михайлович внучку, а сам взобрался на коня.

Они вместе взвалили Арго ему на седло, Кюнелька села на свою лошадь. Всадники стали подниматься выше и выше в горы вдоль реки.

- Дедушка, а они разозлятся? Тебя не обидят, из-за того, что ты их не послушался?

Арсентий Михайлович ехал задумавшись, потом ответил:

- Я молодой был – тоже не жалел зверей. Думал так: бог дал зверя, значит стреляй его, бери мясо, бери шкуру. Думал: человек – царь природы. Теперь думаю: не царь.

Потом опять помолчал.

- Отпустим этого маленького Кочкора, может он своих найдёт. Надо друг-другу помогать, все на одной земле живём.

Они долго ехали, преодолели вброд реку. Дедушка приглядывался с лошади к следам и продолжал путь. Наконец, наверное, увидел то, что хотел, остановил лошадь.

- Давай тут отпустим. Они, кочкоры, здесь бывают. Найдут его.

Кюнелька обняла на прощанье своего друга. Ей очень хотелось заплакать.

- Я напишу тебе письмо, Ак-Тунчук, маленький Кочкор. Оставлю на большом камне в долине, там внизу. Знаешь этот камень? Выше меня, с острой верхушкой. Он один стоит, издалека виден.

Она оглядывалась, когда уезжала, и Арго пошёл за пастухами. Но Арсентий Михайлович крикнул на него, замахнулся чумбуром. Кучук, повторяя за хозяином, тоже залаял, отогнал Аргали.

Арго хотел вернуться на стоянку к людям и овцам, к которым уже привык. Он бы смог найти дорогу, но боялся в одиночку переходить реку, которая однажды чуть не убила его. Река стала меньше, бежала не так быстро, как весной, но в одиночку молодой Аргали был не уверен в себе. Ему нужна была семья, товарищи, чтобы выжить в суровых горах, чтобы по очереди оглядывать окрестности в поисках врагов, чтобы вместе ловить в воздухе тревожные звуки и запахи.

Тогда Арго стал подниматься всё выше и выше в горы, иногда отвлекаясь на то, чтобы немного покормиться. Днём его испугала выпорхнувшая из кустов куропатка, потом спугнул заяц. Арго теперь ещё больше волновался, не останавливался даже чтобы пощипать траву, брёл по горному склону, иногда принимался бежать, часто блеял совсем как обычный ягнёнок. Хорошо, что не встретились ему ни волк, ни росомаха.

Наконец он заметил стадо. Животные были темнее, чем его родственники, которых он оставил весной. Арго не знал, что они успели сменить окраску во время линьки. Аргали сорвались с места и побежали прочь, но услышав его блеяние, тут же остановились, повернули головы в его сторону. От стада отделилась крупная самка, подошла, обнюхала. Конечно, она его узнала, мама всегда узнает своего сына, даже если он так вырос.

И Арго, наконец, продолжил жить жизнью горного барана.

Начало осени они провели на альпийских лугах и на склонах высоко над котловиной, встретили там первые морозы и снегопады. С раннего утра они паслись, время от времени поднимая голову и прислушиваясь, приглядываясь. Днём ложились на отдых и пережёвывали жвачку. Даже Арго, изо всех сил старался вести себя как взрослый баран, лежал с невозмутимым видом сколько хватало сил. Потом вскакивал, прыгал и привставал на задние ноги, наклонив голову, бодал воображаемого соперника. Затем, наигравшись, опять ложился как ни в чём ни бывало и мерно двигал челюстями.

Когда метели укрыли высокогорье снегом, а ветра уплотнили его, так что добраться до травы стало трудно, мать повела стадо вниз, в котловину. Ещё издали Арго увидел, что домашние овцы исчезли. Они вместе с Арсентием Михайловичем, Кюнелькой и верным псом Кучуком откочевали ниже, в места, заселённые людьми. Оказывается, Аргали и люди со своими овцами в чём-то похожи, - летом поднимаются повыше, зимой спускаются обратно.

С окрестных гор в котловину спустились не только Аргали, которые ходили с матерью Арго, но ещё несколько небольших стад – одни из них состояли из самок с молодыми овечками и барашками, другие – только из взрослых баранов-самцов. К ним присоединился даже огромный старый Ала-Кочкор, который давным-давно уже проводил каждое лето в полном одиночестве, предаваясь размышлениям, не боясь ни снежного барса Ирбиса, ни волков. Его морда и грудь поседели, бока были где светлее, где темнее, так что он казался пёстрым. Даже рога, казалось, были подёрнуты белизной от старости.

Арго скоро перезнакомился со всеми соплеменниками, и ему показалось, что его народ велик, что их, Аргали очень много. Он не знал, что раньше, когда пра-пра-пра-пра-прадедушка старого Ала-Кочкора был юным барашком, Аргали было гораздо больше, во много раз больше, чем сейчас. Тогда, в давние времена, люди не пасли так много овец в котловине, и здесь на зимовку собирались почти две сотни горных баранов. А сейчас их от силы насчитывалось десятка четыре.

Аргали с их тёплыми, пышными шубами не страшны были зимние морозы и ветры. Чуткие уши и зоркие глаза охраняли горных баранов от хищников, но их подстерегала другая беда. Горная трава очень питательна, но невысока, да и мало её вырастает в этих суровых местах. А за лето многочисленные домашние овцы выедают и вытаптывают траву в котловине, так что на зиму Аргали и остальным животным остаётся не так уж и много.

И в конце зимы, когда холодные ветры особенно злятся над белой котловиной, когда снег покрывается твёрдым настом, который затрудняет ходьбу и добывание корма, дикие животные вынуждены всё больше сил тратить на поиск травы, всё меньше отдыхать, часто голодают. Хорошо, что летом они вволю наелись душистых трав на богатых альпийских лугах высоко в горах, хорошо, что Аргали, как настоящие горцы, привычны к лишениям и трудностям, иначе не дожить бы Арго до новой зелёной травки.

Сейчас Арго укрылся от ветра за огромным камнем с острой верхушкой, который одиноко стоит посреди котловины. На его выступе шелестят на ветру листок из тетради в клеточку и целый букет цветов и трав, прижатые камнем. Растения высохли и превратились в душистое сено.

Арго потянулся, нащупал губами вкусный букет, начал жевать и сразу вспомнил Кюнель, её ласковый голос, то, как она обнимала его и выкармливала молоком. За долгую осень и зиму запах девочки не мог сохраниться на бумаге, но Арго он и не понадобился, чтобы вспомнить о своей знакомой. У диких животных хорошо развита интуиция, шестое чувство, которое помогает выбирать наилучший путь, предвидеть надвигающуюся опасность и даже предчувствовать природные катастрофы. А Арго интуиция помогла понять, что это подарок от Кюнельки.

Это письмо и букет летних трав для Арго и правда оставила Кюнелька, которая скучала по своему другу, и часто мечтала, как снова с ним встретится. Много раз она летом смотрела в дедушкин бинокль на склоны гор в надежде увидеть Аргали.

Об этом она и рассказывала ему в своём письме, спрашивала, как Арго теперь поживает, нашёл ли он свою маму.

Арго вспоминал девочку и не мог разобраться – стоит ли опасаться людей или нет? 

Прошло несколько лет. Арго превратился в сильного и гордого барана с тяжёлыми, закрученными рогами. Многие охотники хотели бы получить такие рога в виде трофея. Кончик морды и подхвостье у него были белые, с шеи свешивалась небольшая грива.

Первые два года он провёл в стаде своей матери вместе с самками и маленькими Аргали, а потом стал ходить в табунке баранов-самцов. На четвёртую весну его жизни он чудом остался жив. Три его товарища попали под выстрелы с грохочущей птицы, и только случайность спасла его самого от гибели.

Когда животные, спугнутые страшным рёвом, помчались по склону, Арго завяз в глубоком сугробе, который зимой ветер намёл между скалами. Как он ни старался освободиться, дать волю быстрым ногам, только глубже погружался в снег и потом неподвижно замер в ужасе, как когда-то на седле Арсентия Михайловича. А грохочущая птица между тем прошла почти над ним и полетела дальше, вслед за убегавшими Аргали. Вскоре раздались выстрелы, и его друзья исчезли навсегда.

Через несколько дней он прибился к старому Ала-Кочкору, который предпочитал одиночество, но по-доброму отнёсся к молодому Аргали и разрешил ему следовать за собой в некотором отдалении.

Ала-Кочкор мало ел и мало спал, но внимательно смотрел на мир и умел отлично пользоваться своей интуицией. Он мог стремительно убегать от волков, умел ловко уйти от грозного снежного барса, но, когда вдали слышался рёв грохочущей птицы, и даже сама она показывалась над горами, старик лишь замирал неподвижно среди скал. И грохочущая птица пролетала мимо, видимо, она замечала лишь тех, кто спасался от неё бегством. Так вот как удалось дожить до глубокой старости мудрому Ала-Кочкору! Так же стал поступать и Арго, которого вынужденная неподвижность уже спасла один раз от грозного врага.

Они далеко уходили от своей котловины, от привычных и родных для Арго склонов в то лето вместе с мудрым бараном. Старика как будто манили другие горы и долины, он подолгу глядел в ту сторону, откуда приходила непогода, и они вдвоём всё дальше и дальше забирались в северном направлении, осторожно исследуя новые места. Однако, на зимовку вернулись в свою котловину.

В шестую осень своей жизни, Арго уже наравне бился с другими самцами на осенних турнирах. Бараны показывали самкам свою мощь и крепость, красовались своей доблестью. Сколько силы оказалось в его ногах, как наполняла его отвага, когда он с разбегу сталкивался рогами с соперниками! Стук от ударов разносился по округе и слышался на расстоянии в несколько километров. Даже старый Ала-Кочкор выходил из своей задумчивости и одобрительно качал головой, лёжа на вершине далёкого холма и пережёвывая свою жвачку, когда до него доносились звуки поединков.

Последующая зима оказалась особенно трудной. Она держалась необыкновенно долго, не хотела уходить. Травы не хватало, крепкий наст покрывал снег. Самые слабые Аргали так и не смогли пережить эту зиму. И когда, наконец, пробилась зелень, когда животные окрепли, и пришло время подниматься на летние пастбища, старый Ала-Кочкор не ушёл в свои одинокие скитания, а собрал всё стадо и повёл его в горы.

Они медленно откочёвывали, поднимаясь выше и выше, останавливаясь на кормёжку и отдых. Наконец, достигли альпийских лугов, на которых всегда паслись. Здесь стадо остановилось и стало разбредаться, делиться на группы. Ала-Кочкор вновь собирал их, подгонял и вёл дальше, на север, туда, откуда обычно приходит ненастье. Но стадо не слушалось - Аргали пришли на свои богатые пастбища, где паслись каждое лето, и хотели здесь остаться.

И тогда старик пошёл один. На гребне хребта он повернул голову, прощаясь, и Арго показалось, что мудрый баран с побелевшими от долгих лет, огромными рогами смотрит именно на него. А потом он скрылся навсегда.

И жизнь потекла дальше. 

Арго стал похож на своего отца – он был самым сильным и умным бараном. Его спину украшала тёмная полоса, хорошо видная и в зимнее, и в летнее время – след встречи с царём здешних гор – снежным барсом Ирбисом. Кончик одного рога был сколот пулей охотника. Но опасности делали его только умнее и осторожнее. Теперь он умел прятаться от самого страшного и беспощадного врага – грохочущей птицы.

В летнее время он всё чаще пасся один, выбирая новые места и поглядывая вдаль, как будто интересуясь, что лежит за горизонтом, какие пастбища и какие долины лежат за самыми дальними пастбищами и долинами. Ему не сиделось на месте. Иногда он спускался летом к чабанской стоянке и наблюдал издали за пасущимися овцами, которых становилось с каждым годом всё больше и больше.

Как-то раз он услышал голоса людей и замер. Ноги его были готовы к прыжку, стремительному бегу, тело напряглось. Но он не шевелился, вслушиваясь в голос и смех, которые до него доносились.

На гребень холма выехали два всадника – мужчина и девушка. Их лошади резво шли в гору, а люди даже не глядели по сторонам – весело болтали и глядели друг на друга.

Арго, потянув воздух ноздрями, уловил что-то очень знакомое и хорошее. Вспомнил, как его встречали по вечерам с бутылочкой овечьего молока, как давали слизнуть соль с тёплой ладошки.

Всадники были совсем близко, лошади уже учуяли Аргали и, поставив торчком уши, поглядывали в его сторону, а люди всё были заняты собой. Наконец, мужчина увидел Арго и, остановив лошадь, сказал:

- Смотри кочкор стоит!

Девушка, увидев Арго, тут же спрыгнула с коня, сделала несколько шагов, протянула руку. Она начала напевать-приговаривать, как делал её дед-пастух, чтобы успокоить животных. Потом сказала:

- Ак-Тунчук, это ты? Ты помнишь меня?

Арго было очень трудно. Он почти дрожал от напряжения. «Нужно бежать!» - подсказывал ему инстинкт, его тело. Но вместо этого он сделал два шага навстречу девушке.

- Какой ты стал красивый! Ты уже не малыш. Я вижу, ты помнишь меня, ты узнал!

И Арго как в детстве стал слушать её голос. Кюнель рассказывала ему о дедушке, о себе, о том, как глядела на склоны в бинокль, как однажды даже написала ему письмо и оставила на большом камне вместе с букетом цветов. Она засмеялась и повернулась к мужчине, сидевшему на лошади и глядевшему на них с удивлением:

- Да, я написала ему письмо. А когда вернулась сюда весной, ни письма, ни букета не было.

Она очень хотела погладить своего друга, обнять, как делала в детстве, и начала потихоньку подходить к Арго.

- Признайся, ты прочитал моё письмо? Или съел его вместе с цветами? Я вижу у тебя один рог чуть поломан – почему? Как хорошо тебя увидеть, Ак-Тунчук. А я теперь надолго уеду в город, буду учиться… Ак-Тунчук, не бойся меня…

Но тут из леса выскочила собака – наверное, увязалась по следам за людьми с пастушеской стоянки. Это был не Кучук, а какой-то другой молодой пёс, которого Арго не знал. Собака радостно тявкнула, увидев людей, и Арго не выдержал. Он бросился бежать и успокоился только за далёкой грядой холмов. 

В котловине с каждым годом оставалось всё меньше травы для зимующих диких животных. Ослабленные Аргали всё легче становились добычей охотников и волков. И на следующую осень Арго обнаружил, что ему не с кем сразиться на осеннем турнире. Среди Аргали остались одни самки и молодые животные.

И весной Арго, как и старый Ала-Кочкор когда-то, не ушёл в одиночку на свои летние пастбища, а повёл стадо в горы сам. На альпийских лугах они отдохнули, и Арго заставил Аргали продолжить путь. Стадо покорилось ему, и он вёл свой народ дальше и дальше. Он вглядывался в ту сторону, откуда приходит непогода, и держался этого направления.

Не торопясь, останавливаясь на богатых, сочных лугах и давая отдых маленьким ягнятам, Аргали шли на север. Поначалу места казались знакомыми Арго, он узнавал их – здесь они бродили когда-то в своих странствиях с Ала-Кочкором. Но стадо шло и шло, и знакомые места остались далеко позади.

К концу лета с высоких склонов гор стал виден длинный и высокий горный хребет, а перед ним расстилалась широкая равнина. Аргали закончили здесь свой путь, лежащая впереди равнина пугала их. К зиме они спустились в уютную долину, где протекала река. Это место был похоже на их родную котловину.

В долине зимовали маралы, косули и местные Аргали – такие же как они. Но травы здесь оказалось много, её с избытком хватило на всех диких животных до весны. В этой долине не было пастушеских стоянок, и домашние овцы не выедали, не выбивали траву за летние месяцы. И не разу за всю зиму животные не видели и не слышали охотников.

Когда весной пришло время снова подниматься на летние пастбища, Аргали пришедшие из далёкой котловины и местные горные бараны, хорошо узнавшие друг друга за зиму, потянулись наверх. В стадах самок и в табунках самцов вместе шли и пришлые, и местные. 

А в родных местах Арго, в широкой межгорной котловине, как-то осенью, когда землю покрыл снег, появились незнакомые люди – трое мужчин. Они были без ружей и совсем не походили на пастухов, да и овец с ними не было.

Люди остановились в опустевшем на зиму деревянном домике, где жил когда-то Арсентий Михайлович с Кюнелькой. Каждый день с небольшими рюкзаками они ходили по окрестностям, оглядывали склоны в бинокли, внимательно изучали попадавшиеся им следы диких животных, фотографировали горных козлов-бунов, скачущих по отвесным скалам, и маралов.

Одного из людей заинтересовал большой камень с острой верхушкой, одиноко стоящий в долине. Рядом с этим камнем он установил небольшую коробочку – фотоловушку, которая сама фотографировала любое проходящее мимо камня животное. Потом люди ушли из котловины.

А когда наступил май, эти люди появились снова. А на следующий день послушалось блеяние и хорканье овечьего стада и верхом подъехали пастухи. Пастухи удивились, что в их доме кто-то уже поселился.

- Здравствуйте, здравствуйте! Кто такие будете? – спросил по-русски один из пастухов. Пастухов было двое – молодые мужчина и женщина.

- Мы сотрудники заповедника, работаем в научном отделе, - представились незнакомцы. - Заповедник, конечно, расположен далеко отсюда, но мы изучаем горных баранов Аргали и снежных барсов, поэтому приехали к вам чтобы посмотреть, живут ли они и в этих местах. В мире осталось очень мало барсов и Аргали, поэтому важно знать почти каждое животное.

- О-о, понятно. Барса - Ирбиса я никогда не встречал, хотя следы иногда попадались там наверху, - пастух махнул рукой в сторону гор. - А горные бараны Кочкоры тут были, водились. Последнее время не видно их. Следов тоже не видно. Может, ушли? На них же тут часто охотятся.

Вечером сотрудники заповедника и пастухи вместе пили чай перед сном. Они уже познакомились друг с другом и подружились. Пастуха звали Байрам, а его двоюродную сестру – Кюнель. Байрам теперь пас овец на этой стоянке вместо своего дедушки, которому уже было тяжело управляться со стадом. А Кюнель приехала сюда только на несколько дней – она решила помочь Байраму перегнать скот и наладить жизнь на стоянке.

- Кюнель с дедушкой однажды спасли маленького Кочкора, выкормили, потом в горы отпустили. Мы его видели несколько лет назад, он узнал Кюнель, даже подошёл, но собака испугала, - рассказывал Байрам.

- Да, - кивала Кюнель. – Он стал большой, красивый, мой Ак-Тунчук. Один рог у него чуть отколот, на боку тёмная полоса.

- Как интересно! – один из сотрудников заповедника, которого звали Сергей, достал и включил свой компьютер. – У нас в заповеднике, в долине реки Богояш, мы несколько раз фиксировали такого самца Аргали с помощью наших фотоловушек. Мы назвали его Арго. Посмотрите, это не он?

Сергей подвинул компьютер Кюнель, она заглянула в экран и увидела мощного, сильного горного барана с отколотым пулей кончиком рога и шрамом от острых когтей снежного барса на боку. Кюнель прикрыла рукой рот от удивления.

- Это он, мой Ак-Тунчук! Это точно он.

- Значит Аргали отсюда мигрировали к нам, - задумчиво сказал Сергей. – Возможно из-за перевыпаса. Но там они будут в безопасности. Там нет охотников, там не выпасают домашний скот.

- О-о, это хорошо, - подтвердил Байрам. – Дедушка Арсентий Михайлович нам говорил, что диким животным нужно помогать, их мало осталось.

- Давайте теперь я покажу, кого зафиксировала наша фотоловушка в вашей котловине. Она работала всю зиму и вчера мы её сняли. Для этого мы сейчас и приехали. Итак, я покажу вам ваших соседей, - предложил Сергей и на экране появились снимки сурков-тарбаганов, зайцев и лис, косуль и маралов. А в качестве сюрприза он предложил пастухам полюбоваться фотографией красавца – снежного барса.

Кюнель сидела задумчивая, потом принесла стопку тетрадных листочков и положила перед Сергеем на стол.

- Когда мы с дедушкой отпустили Ак-Тунчука в горы, мне было одиннадцать лет. Я сильно по нему скучала потом, даже написала письмо однажды. Просто рассказала, как мы без него живём, спрашивала, как он там поживает в горах. Положила письмо на этот камень, где вы свою фотоловушку ставили. Весной письмо исчезло. Я надеялась, что Ак-Тунчук прочитал его.

Кюнель улыбнулась и продолжила:

- Я теперь учительницей работаю в школе. Начальные классы веду. Я своим ученикам рассказала эту историю, и они тоже захотели написать письмо Ак-Тунчуку. Вот эти письма. Я обещала положить их на тот камень. Но, наверное, лучше вы их заберите, раз теперь мой друг у вас в заповеднике живёт.

- Как здорово, что ребята написали такие послания! Давайте сделаем так, Кюнель, - весело предложил Сергей. - Я заберу с собой письма ребят, доставлю их в долину реки Богояш, где живёт теперь Арго. А мы, сотрудники заповедника, обязательно ответим на каждое из них. Расскажем, как сейчас живут горные бараны Аргали, чем питаются, как скрываются и защищаются от врагов. И каждому обязательно пришлём фотографию горного барана, сделанную нашими фотоловушками. А кто захочет написать снежному барсу или медведю, сурку или маралу – любому животному нашего заповедника, мы тоже будем рады, обязательно ответим и приложим фотографию этого зверя.

Сергей аккуратно сложил листки в полевую сумку.

- Это же прекрасная идея, Кюнель! Вы просто молодец! Мир станет лучше и добрее, если люди станут не охотится на диких животных, а вести с ними переписку. А вообще, приезжайте с вашими учениками летом к нам в заповедник! Мы покажем, как живут и работают наши сотрудники, как изучают диких животных и птиц. Вдруг кто-то из ребят заинтересуется этим и выберет себе такую профессию. 

Осенью Арго привёл своё стадо вниз, в долину реки Богояш, где собрались и остальные его соплеменники. Он был уже стар, смотрел, как подрастают его дети, но оставался самым крупным, и сильным бараном среди Аргали.

В один из дней он проходил мимо большого камня, одиноко стоящего в долине. Этот камень был похож на тот, где Кюнелька оставила ему письмо. Что-то привлекло его внимание.

У подножия этого созданного природой монумента покоился череп Аргали, его огромные рога, казалось, побелели от старости. Арго не мог не узнать эти мощные рога.

Значит, старый Ала-Кочкор всё же добрался сюда и здесь спокойно окончил свои дни. Никто из всего стада не захотел за ним следовать в ту весну, но он, неутомимый странник, дошёл один и проложил невидимую тропу в это безопасное и богатое кормом место. По его следам Арго довёл своё стадо через несколько лет и спас от гибели.

А на самом камне шелестели на ветру листки бумаги, придавленные камешком и большой букет душистых летних трав. Арго понюхал его и сразу вспомнил девочку с пастушьей стоянки, её рассказы и добрые руки. Животные никогда не забывают дружбу, хотя и не всегда доверяют человеку.

Рисунки Виктора Павлушина